…Молодым умирать не страшно,
Страшно умирать молодым…(с)

Клац!
Пуля пролетает мимо, задевая левое зеркало. Нил тут же выворачивает руль, Эмму бросает на стекло, и ремень не спасает от синяка.
Пустяки.
Это почти смешно: какой-то синяк.
На спидометре – немыслимая цифра, Эмма все поглядывает на нее, дожидаясь, когда же стрелка перейдет грань. Мотор рычит так, словно отказали все поршни разом, позади что-то звякает: наверное, отвалился кардан.
Немудрено. Столько ухабов они проскочили – не сосчитать.
Эмма оборачивается назад, держась свободной рукой за приборную панель.
Не отстают. Сверкают мигалками, подпевают друг другу сиреной, летят на всех парах.
Нил кидает быстрый взгляд на Эмму, та кивает и, приоткрыв окно, высовывается так далеко, как только позволяет ремень. Ветер толкает в спину.
Раз! Два! Три!
Три пули, и лишь одна попадает в лобовое стекло полицейской машины.
Эмма плюхается на свое место и счастливо сдувает прядь мокрых волос со лба.
В зеркало заднего вида она видит, как едущий за ними автомобиль сходит с трассы.
Может быть, она попала в водителя.

…Bonnie and Clyde were pretty lookin' people
But I can tell you people
They were the devil's children…*

Радио надрывается, словно пытается заглушить рев мотора, но у него не получается. Обрывки слов тревожат слух, старая мелодия кажется надтреснутой.
Нил кладет ей руку на колено, не отрывая взгляда от дороги, и Эмма тут же вцепляется в нее холодными пальцами.
В пистолете еще достаточно пуль.
Они прорвутся.
Вместе и навсегда.
* * * * *

Нил весь был соткан из противоречий. Утром он мог взахлеб рассуждать о дальних странах, а вечером мрачно сообщал о том, что в Бразилии ливневые дожди, и ехать туда нет никакого смысла. Эмма смеялась, обнимая его за приподнятые в горечи и тоске плечи, целовала губы, всякий раз накалываясь на усы.
- Дожди кончатся, когда мы туда прилетим, - обещала она Нилу, и он согласно кивал, вновь загораясь идеями. Не было ничего проще для него, чем настроиться на позитив. Этим он и привлекал Эмму: с ним она заново научилась улыбаться, они радовались одним вещам и строили совместные планы, совершенно ничего не имея за душой.
Они были слишком похожи тогда: молодые, задорные, оптимистичные и быстрые. Жизнь была для них в радость, а не в тягость, а временные проблемы воспринимались как ничего не значащие и легко преодолимые. Эмме, которая всю жизнь только и делала, что моталась из стороны в сторону, Нил казался тем, с кем она была готова идти рука об руку до скончания дней. Он вытащил ее из старательно свитого кокона и показал миру, а мир, в свою очередь, посмотрел на нее.
И они понравились друг другу.
Пока Нил спал, Эмма проверяла банку с деньгами.
Мало, конечно. Они слишком усиленно тратятся на развлечения.
Иногда, гуляя с Нилом по улицам, Эмма присматривалась к богато одетым женщинам, и в голове щелкал невидимый калькулятор.
Сколько браслетов им потребуется украсть, чтобы хватило на безбедную жизнь в Мексике?
Однажды Нил заметил ее взгляд. Тогда Эмма пожала плечами.
- От богатых – к бедным, - беспечно заметила она, забыв о том, как еще недавно всем своим существом восставала против воровства, решив, что пора с этим завязать.
Но ей тоже захотелось красивой жизни.
Хотя бы так.
Эмма не знала, откуда все это взялось. И ей по-прежнему казалось, что где-то она поступает неправильно. Но как понять вкус, если не попробовать?
- Вместе и навсегда, - сказал ей Нил, утыкаясь подбородком в плечо.
До последнего вздоха.
* * * * *

Клац!
Пуля прошивает стекло, оставляя в нем почти ровную округлую дырку. Эмма вздрагивает слишком поздно: несколькими сантиметрами правее – и она была бы мертва, так и не узнав об этом.
Страх приходит не сразу. Только когда Нил закладывает очередной немыслимый поворот, что-то начинает трястись у Эммы внутри. Приходится крепче сжать пистолет.
На заднем сиденье – полмиллиона долларов.
Впереди – граница.
Только успеть.
- Нормально, - сквозь зубы говорит Нил, и лицо у него белое.
Эмма не смотрится в зеркало, но думает, что сама она ненамного темнее.

…Bonnie and Clyde, they lived a lot together
And finally together they died…
* * * * *

Они обворовали ювелирный магазин в мексиканском квартале. Там не было ни сигнализации, ни голодных собак, только дряхлый сторож, которого Нил по затылку огрел рукоятью пистолета. Эмма тогда долго пыталась узнать, откуда он вообще достал оружие. Загадочная улыбка была единственным ответом, и Эмма смирилась, как минимум потому, что улыбающийся Нил был чудо как красив.
Они забрали все, что смогли, а потом бежали со всех ног, не оглядываясь, и только дома Эмма поняла, что каждую секунду ждала окрика «Стой! Полиция!» и готовилась поднять руки.
Той ночью они с Нилом любили друг друга как-то по-особенному. Потерянные дети, страстно желающие найти себя в круговерти жизни.
* * * * *

Клац!
Машину кидает вбок, Нил охает и как-то странно заваливается, но почти сразу выпрямляется. Задержавшая дыхание Эмма видит, что на светлой рубашке его, справа, расползается красное пятно.
- Навылет, - скривившись от боли, бросает Нил, опуская правую руку. Левая остается на руле.
Эмма невольно смотрит на замолчавшую магнитолу с дыркой от пули.
Действительно, навылет.
Никаких больше песен про мертвых Бонни и Клайда.
- Ничего, - ободряет Эмма скорей себя, чем Нила. – Уже недолго.
Пыль рвется из-под колес уставшей машины, оставляет повисший в воздухе след.
Сирены не прекращают завывать, то приближаясь, то отдаляясь.
Эмма холодными руками сжимает пистолет и почти слышит, как капает кровь на сиденье.
Быстрее.
* * * * *

Тот магазин был пятнадцатым по счету. Они успокоились и немного обленились, что и стало последней каплей.
- Никогда не гадь там, где живешь, - как-то ответил Нил на вопрос Эммы, почему они не грабят в своем районе.
- Один раз можно, - отмахнулся он, когда Эмма напомнила ему об этом.
Нельзя.
Сигнализация оказалась действующей, собаки – тренированными, а охранник знал приемы каратэ. И, пока Эмма поспешно сгребала в сумку драгоценности, Нил наводил на человека пистолет и спускал курок.
Выстрел прозвучал оглушительно в том пустом здании. А потом Нил схватил застывшую Эмму за руку и потащил прочь, к машине.
Но кнопка уже была нажата.
* * * * *

Клац!
Эмма напряженно смотрит вперед и не видит, что очередной выстрел попадает Нилу в голову, оставляя маленькую аккуратную дырочку в затылке.
Эмма не смотрит на Нила и только, когда машину начинает вести вбок, оборачивается, инстинктивно хватаясь за руль. Нил тяжело заваливается ей на руки и мертво молчит, едва Эмма принимается кричать, называя его по имени.
Клац!
Машина виляет по пустыне, давно съехав с дороги. Нил уткнулся лицом в колени Эммы, кровь медленно стекает у него по щеке, пачкая Эмме платье красными слезами.
Зато Эмма не плачет. Как и страх, боль и тоска приходят не сразу. Им нужно время, чтобы ударить посильнее.
У нее нет времени для них.
Клац!
Очередная пуля напрочь разбивает заднее стекло и чиркает Эмму по плечу. Это словно ожог, и не так уж страшно, когда капли собственной брызнувшей крови обжигают шею. Как не страшно и то, что Эмма видит впереди.
Некуда поворачивать.
Некогда.
Словно так и надо.
Эмма чувствует странное облегчение, будто обрываются нити, привязанные к ней с рождения.
Следующий выстрел не достигает цели, а полицейские машины спешно тормозят где-то позади, пока маленький и уставший желтый «жук» торопливо взлетает над пропастью, отчаянно вертя колесами.
Эмма, наконец, отпускает руль и крепко обнимает Нила, щекой закрывая его рану. Крошечная жизнь внутри нее так и не успела созреть, а Эмма не успела о ней узнать. Она баюкает Нила, и ворвавшийся в салон ветер треплет им волосы. Плечо совсем не болит.
Вместе и навсегда, так решили они с Нилом когда-то давно. В рай или в ад – есть ли разница? Даже если они были неправы в своих поступках – пусть бросит в них камень тот, кто всегда все делал правильно.
Кто-то живет, чтобы умереть, а они умерли, чтобы жить.
Это было славным путешествием для них двоих.
А будет еще лучше.
Эмма молча смотрит на приближающуюся землю и думает, как хорошо, что они с Нилом не успели ощутить ни боли, ни стр...
Где-то далеко от границы с Мексикой просыпается, как от сильного удара, женщина, на веки вечные застывшая теперь в янтаре времени. И эхом чудятся ей вопли беспамятного и бессильного демона, оставшегося в этом янтаре вместе с ней.
______________________________________________________________
*строки из песни Georgie Fame - The Ballad Of Bonnie And Clyde